Улицы города

*Они все-таки пошли пешком. Погода сегодня была на редкость солнечная. Из-за случившейся катастрофы на АС несколько лет назад, климат Южной Америки тоже претерпевал изменения. Тут становилось очень влажно, душно, и частые облака и ливни накрывали континент вместо привычной адской жары. Сегодня было чуть больше двадцати градусов, и идти в бронежилете с перевешанным на плече автоматом было не слишком затруднительно. Эйдан ко всему быстро умел адаптироваться. Отказавшись в очередной раз от спокойной лакшери жизни за спиной своего уже престарелого отца, он опять сбросился в омут с головой, не видя причин... почему бы этого не сделать, если требовалось. Требовалось... Знать бы еще кем. Но даже в свои уже не двадцать лет где-то глубоко в его сердце все еще жила эта убитая, забытая, забитая потребность - что-то менять к лучшему в этом напрочь прожженном злом гребаном мире. Он не старался теперь помочь каждому, научился отрицать чужие беды и горе. Но если бы... оставил это по-настоящему и до конца, его бы, взрослого дядьки, что когда-то почти вернулся реально с того света, здесь не было.
Они с Марковой медленно шли по почти пустынным улочкам. До магазина было пару кварталов, но они могли бы быстро проделать это путь. Разве что девушка не спешила, видимо наслаждаясь редкой возможностью побывать на улице. Эйдан шел чуть поодаль позади, засматриваясь на встречавшихся по пути Хранителей, здороваясь с ними чертовым "святым днем". Его задачей сейчас было не только охранять Служанку, но и следить за тем, чтобы та не выкинула каких-нибудь глупостей. Они выкидывали. Порой случайный кусок стекла или найденная бельевая веревка открывали иные спасения. По своей сути, да, ему было и конкретно Маркову жаль, но прежде всего стоило бы подумать о себе. О том, чем чревато было бы его наказание, упусти он ее из виду. В этот раз была ее... последняя церемония. Старик Харрис сегодня опять потащит ее в Иезавель, скорее всего для обыденных ему групповых изнасилований в надежде на беременность Служанки. И если этого не случится, ей светили Колонии. Был ли шанс избежать этого? У нее... Был ли шанс ему помочь? Ей... Не было. Пока что - ни одного. Повезло еще, что жена Командора оказалась не совсем чокнутой бабкой. И не подложила Служанку под... него. Так делали, успел узнать. Но только этого ему не хватало для полного счастья здесь. Свое отсутствие секса переживал спокойно, научившись контролировать свои желания за столько лет одинокой жизни.

Когда они свернули за угол очередного дома выйдя на финишную прямую до "Хлебов и Рыб", Эйдан увидел, что улица была совсем пуста. И что-то подтолкнуло его на глупость, о которой, быть может придется пожалеть. Он прибавил шагу, нагнав Маркову, поравнялся с ней. Разговаривать запрещалось. И в целом за излишнее проявление внимания к Служанкам Хранителей наказывали. Вплоть до Избавлений. Ему не очень то хотелось повиснуть на стене, но... полагая, что если бы та не нажаловалась на то, что он первым заговорил с ней, этого бы получилось избежать. Она выглядела совсем юной, годилась ему в дочери. Как и многие из тех, кто исполнял такую же роль, как и она теперь.*

- Кхм... Вчера была твоя последняя... Церемония. Будем эм... надеяться, что повезет и... *слова не подбирались, уже почти сразу пожалел, что открыл рот.* Тебе могут предложить остаться в Иезавели. Я... *И снова зря* Знаю там одного человека, кто мог бы... *не договорил, оставляя ей возможность догадаться, а себе поменьше излагать лишнего* Ты согласилась бы? Или предпочла Колонии?

*Они шли молча, как и подобралось. Крылышки способствовали тому, чтобы Маркова ничего не видела, поэтому смиренно шла, глядя в землю, придерживая авоську, и дышала свежим воздухом. Впрочем... Поговаривали, что он по-прежнему был не очень свежим, этим объяснялось то, что дети часто рождались мертвыми, или с какими-нибудь дефектами. Но у нее такого не будет... Она уже родила одного здорового ребенка, и сможет снова. Ходили слухи, что если в тебя кончает много мужчин сразу, из-за этого может произойти мутация... Ее передернуло, а когда Хранитель Уайт вдруг заговорил с ней, дернулась конкретно, не ожидая*

- Что? *он был на удивление инициативен сегодня. Вокруг и впрямь никого не было, Служанка не могла видеть наверняка, но вообще его вопрос был странным, пугающим, он... Почему он спрашивает? Что он ей предлагает?*

- Хвала Господу, пусть он пошлет мне дитя, да буду я достойна. *замолчала, поглядывая из-за капора, но Хранитель этого мог точно не увидеть. Что он говорит? Серьезно... Предлагает? Знакомые в Иезавели? У нее заколотилось сердце от страха, она потеряла дар речи, продолжая идти, здесь останавливаться нельзя было. Это была ее последняя церемония, это был ее последний шанс, после этого... В колонии? Что, если нет? А что, если нет? А может... Лучше и туда?
От этих мыслей ее затошнило, стало не по себе. Она запрещала себе вообще думать о том, что был какой-то шанс провала, накануне старик привел к ней без малого четырех командоров, и сегодня, наверняка, приведет столько же и... Неужели ни один из них не фертильный? Неужели никто из них не смог оплодотворить ее? Неужели?!.. Она может избежать колоний, и оказаться в Иезавели, где ее продолжат насиловать... Насиловать и насиловать до конца ее дней, пока она не состарится, а потом не окажется в колониях по старости. А может... Запретные мысли промелькнули в голове на пару мгновений, но Маркова сама испугалась их, как будто их мог кто-то прочесть. Что, если все это кончится раньше, чем она умрет? ЧТо если, Галаад не будет таким всегда? Ей стоило жить?! От страха и паники заколотилось сердце, она сглотнула, не мотая головой, сдавлено ответила*

- Согласно закону, если я рожу ребенка командору по истечении трех месяцев, я признаюсь не плодородной. Таким не место в услужении у Командоров, а значит, я не достойна... Продолжать исполнять этот непосильный мне долг. Мне место... в колонии. *сглотнула, буквально разозлившись на этого проклятого Хранителя, от которого у нее так сильно заколотилось сердце!!! У нее еще был шанс! У нее был ШАНС!* Но я уверена, рукой Божьей я понесу для Командора в ближайшие девять месяцев. Обязательно. Хвала его милости.

*Разумеется, она отказалась. Стоило ожидать, глупо было предположить, что она бы согласилась на какую-то помощь. Никто никому не мог доверять. Она ему не доверяла, быть может, и правильно делала. Мог ли бы сам теперь остаться спокойным? Что... Она не расскажет об их кратком разговоре, о его предложении. Не выдаст, не сдаст. И его не отправят раньше времени повисеть на стене. Эйдан уже столько лет не боялся смерти. Потому что уже однажды он глотнул ее сполна. Лишившись настоящей жизни на пару десятков лет. Пожалуй, и его отец уже не боялся терять второй раз не слишком удачного сына, как-то даже с энтузиазмом согласившись на отправление Эйдана в Галаад. Но для него это было не больше, чем забавно. Уже давно, установив с отцом и братьями лишь видимость каких-то отношений, порой даже реально задумываясь о том, что действительно любит их, он научился больше не анализировать свои не слишком успешные родственные отношения. Оставалась только мать, которая по-прежнему молилась за него. Разве что здесь ничьи молитвы, вопреки тому, что для них разбивали головы, убивали и приносили жертвы - не были услышаны*

- Что ж... Хвала. *это все, что смог бы ответить Марковой, когда они уже подошли к магазину. Эйдан остался стоять снаружи, внутри хватало своих Хранителей. Девушка скрылась за прилавками, на которых были разложены свежие овощи, фрукты и по большей части консервы. Все же местная жрачка нехерово так иногда навевала тоску. В следующем месяце ему опять предстояло пересечься с агентом из Артлэнда, который работал тут под прикрытием на одном из близлежащих аэродромов. У него уже имелась флешка с передаваемой информацией, но Эйдан по-прежнему хотел бы знать больше. После того, как услышал в Иезавели что-то о возможном существующем сопротивлении, эта мысль не давала покоя. Кто? Где? Откуда? Когда? Время уходило, а новостей не появлялось. Его попытки даже отвлеченно завязать какие-то разговоры с Хранителями других Командоров не приносили результата. Да и он стремался проявлять слишком большую активность. Стоило бы прощупывать осторожно. Буквально так, чтобы творившееся вокруг всеобщее безумие не проникло заразой в его кровь.
Сегодня предстоял еще один вечер в Иезавели. И если на кухне будет все так же работать Кассандра, она была большой и что важно бесстрашной любительницей собирать сплетни обо всем, что видела и слышала. Ей было чуть за тридцать, и она, не боясь, флиртовала с ним с каждым разом все больше. Пользовался этим, надеясь, что возможно, сегодня ему удастся вновь узнать что-то полезное. Эйдан остался дожидаться Марковой, глядя куда-то вдаль перед собой, а мысли его витали уже где-то сами по себе. Где-то там, где не было этого сумасшествия, где он бы мог по-настоящему почувствовать себя человеком.*

*Казалось бы, что каждый день не нес за собой ничего нового, не представлял собой ничего интересного, но тем не менее Эйдан  ощущал себя в бесконечном круговороте очень дерьмовой карусели. И спрыгнуть вариантов не было. Ему удалось встретиться с агентом из США, имени которого даже не знал. Все, что требовалось, это максимально быстрый и незаметный обмен информацией. Сам он ее получал в минимальных масштабах, все больше отсылая того, что ему удалось бы здесь узнать. Самым важным оказалось то, что сопротивление все же существовало. И ему удалось даже пересечься с несколькими его представителями. Мэйдей... Вот если бы удалось выйти на того, кто возглавлял движение. Обозначить позиции Артлэнда в возможности оказать помощь в уничтожении Галаада изнутри... Все кончилось бы быстрее ожидаемого. И хотя бы та же маленькая Аманда смогла выбраться отсюда... живой, и если повезет относительно невредимой.
Он достал ей таблетки, передал через Кассандру, надеясь, что вреда они все же принесут меньше, чем варварские методы иного разрешения от бремени. Он так переволновался из-за той последней встречи с Амандой, что его опять стали мучить кошмары по ночам. Спал беспорядочно и мало, постоянно просыпаясь в холодном поту, когда во сне... Ему являлась Алексис с перерезанными венами, благодарившая его, что он отказался ее изнасиловать, и теперь она может спокойно умереть. Это был какой-то треш. Таблетки, что сам принимал обычно в нормальное время в прошлом уже заканчивались. Он растягивал их, не зная, смогут ли ему передать их в том же следующем месяце. Разве что последняя встреча с человеком из США прошла не без новых отцовских приблуд, хотя впрочем, Эйдан нашел это, пожалуй, даже не бесполезным действием. Ему был вживлен микро-чип. На внутреннюю сторону левого плеча. Максимально скрытое от глаз место, хотя рассматривать голого его тут было особо некому. Крохотное устройство, спрятанное под кожей в первом мышечном слое давало знать всем представителям его семейства, а... может и кому иному заинтересованному, возможность знать, что он был жив на ту или иную минуту. Чип отслеживал его пульс, кислород в крови, и даже уровень мозговой деятельности. Карлтон явно усовершенствовал свои познания в научном прогрессе. Кто-то другой, кто мог бы воссоздать сие чудо-устройство Эйдану на ум не приходил. Стало ли спокойнее жить, зная, что папуля теперь присматривал за ним пусть и издалека? Отнюдь. Даже если он тут станет подыхать, максимум чем будет полезна эта херь, она сразу сообщит семейству, что он сдох, и координаты, где будет валяться его хладный труп. Так что расслабляться было по-прежнему нельзя.

Сегодняшний день выдался каким-то суетным. Харрис с самого утра, было слышно как, отбивался от очередной истерики своей саложирной женушки, закрывшись в кабинете. Та с каждым днем все яростнее требовала новую Служанку, крича, что она скоро умрет, так и не познав радость материнства, а виноват в том должен был остаться разумеется Командор. Потом ей стало дурно, и Микаэлла бегала устраивать госпоже таз для попарить распухшие подагрой ступни. А старик отдавал Эйдану какие-то спутанные команды, посылая то помыть тачку, то разобрать сарай за домом, то узнать, когда им пришлют человека постричь газон. А после обеда по итогу дал распоряжение отправляться на Избавление, там сегодня не хватало Хранителей для охраны. Подчиняясь воле мерзкого ему до колик Командора, Эйдан выехал, куда было велено.
Он бывал на Избавлениях. Ничего нового - обычная публичная казнь. Мерзкая, тошнотворная, и очень... скучная. Он давно стал таким равнодушным к смерти в любых ее проявлениях. Когда убивал, когда мог бы погибнуть сам. Человек - это всего лишь ходячая разменная в этом мире биомасса. Биомусор, если быть точнее и определять большинство населения Галаада.
Сегодня Избавление проходило на одной из крайних городских улиц. Когда-то тут располагался судя по всему небольшой рынок. А теперь на его площади была возведена виселица, из петель которой как раз утаскивали чьи-то пару трупов, когда он подошел. Остановившись возле одного из Хранителей, что стоял почти что в первом ряду, Эйдан тихо поинтересовался*

- Давно началось? Много еще... осталось?

*Но мальчишка, которому задал вопрос, казалось, не сразу услышал и понял, что обращались к нему. Его затравленный, горький и почти что налитый океаном слез взгляд был устремлен на эшафот, куда возводили новых провинившихся. Ник смотрел, не отрывая глаз. Как же так... Как же так могло выйти? Чтобы она... Чтобы Аманда сделала это. Откуда она вообще оказалась беременной? Это святое чудо коснулось ее, а она... отринула ребенка. Глупая... Догадки о том, что ее могли изнасиловать, слегка обеляли Аманду в его глазах. И тем горче ему становилось. Сегодня она... умрет. Почему эта жизнь была так жестока? Но... господь не жесток, он справедлив. Разве что... Неужели нельзя было получить от него милость? Она же могла иметь детей... Ее нельзя было на Избавление. Нику хотелось плакать. И он часто моргал, пожевывая губами, чтобы отогнать это желание. Не сразу услышал, что к нему обратились, но потом вздрогнул, ответив*

- С-святой день. Нет... последние. *имея в виду трех несчастных Марф - Аманду, Кассандру и Тесс, оказавшихся уже с натянутыми на шею петлями.*

- Понял. Спасибо. *Эйдан кивнул, выдохнув. Смотреть было тошно, присутствовать тупо. Оставалось только опять сосредоточиться на своих мыслях. Но когда его взгляд совсем случайно все-таки скользнул на виселицу... Он остолбенел. Он не поверил своим глазам, застыв на месте и забыв, как дышать. На эшафоте стояли... Аманда, Кэсс и та Марфа, что собиралась абортировать первую. На их лицах были кожаные намордники, в глазах ужас, а на шеях уже красовалась веревка. Он даже оступился, пошатнувшись. Что?.. Какого черта? Почему? Эти вопросы выстрелили в упор, не давая нормально соображать. Его разбил такой шок, что новость о замужестве Алексис показалась ему слабой тенью. Нет, не может... Это... Желание рвануться вперед и... и... И сделать хоть что-то, чтобы эта чудовищная петля не висела на шее Аманды, заставило его кровь забурлить лавой. Но по итогу он так и оставался стоять на месте, невидящим, немигающим взглядом глядя на то, как все его попытки спасти эту маленькую Марфу полетели в хренову пuзду.*

*Казалось, их везли на избавление целую вечность, но ни Аманда, ни Кэсс, Тесс, не могли перестать плакать, выплескивая последние в жизни слезы. Конец... Наступал их конец, ее конец, и конец тех, кто просто случайно проявил  к ней участие, кто попытался помочь ей, просто женщины, хорошие люди, и они сегодня умрут.
Аманда чувствовала, как ее буквально выворачивает, колотит крупной дрожью, а слезы лились и лились, забивая нос, рот, ей было трудно дышать, но это были последние вздохи. В Галааде казнили за любую провинность, в Галааде убивали людей, и она сама видела Марф, которых забирали в черный джип, а потом их вывешивали на стену с мешком на голове. Она прожила такую маленькую жизнь, ничем не наполненную, не счастливую, опустошенную амнезией, и после нее ничего не останется, ее... больше не останется.
Аманду вытащили из машины и потащили на казнь, и когда сквозь слезы увидела виселицу, с которой сносили только что подвешенные трупы, ее закоротило еще хуже и снова. Она зарыдала в голос, вопли подавлялись надетым намордником, шумом толпы, что собралась созерцать Избавление, но она рыдала так надрывно, затравленно, убито, умирая от каждого шага, что вел ее к казни. Долгожданное Избавление, вот оно! Но страх перед смертью вдруг так сильно накатил, так сильно затмил разум, что девушка выла от ужаса, ей казалось, что она сходит с ума, а перед глазами даже нечему было промелькнуть, так мало она теперь помнила.
Ее втолкнули на эшафот, и надели петлю на шею, и двум другим марфам, и она почувствовала, как под ногами скрипели доски, которые вот вот уйдут из под ног, а с ними уйдет все... Здесь никто не церемонился, ничего не говорил, людей просто выводили на эшафот, вешали веревку, вешали. Счет шел на секунды, когда девушка услышала, как заскрипели доски под ногами палача, который направился к рубильнику, что свершал казнь. Аманда повернула голову, чтобы увидеть Кассандру, в последний раз посмотреть в ее добрые темные глаза, и сейчас ее не станет. Прости меня, прости меня, прости!!! Зареванные насмерть перепуганные голубые глаза смотрели в ее, а потом перестали видеть, когда новый поток слез залил лицо. Она сама говорила, что лучше Избавление, чем рожать. Она рыдала, что лучше умрет, чем родит ребенка, она все это сказала - все это получает.
Сгорбившись, Аманда изо всех сил сдавила ладони вместе, рыдая надрывно до потери пульса, до разрыва сердца, взрыва всех частей тела, и когда услышала, как палач скрипнул рубильником, а пол под ногами пополз, завизжала в маску, крепко зажмурившись, затряслась, заскулила, заревела, почувствовав, как от страха описалась, и это стало эпогеем ее ужаса, она готова была умереть от разрыва сердца. Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твоё; да приидет Царствие Твоё; да будет воля Твоя и на земле, как на небе.  Господи, я забери меня скорее, прошу тебя, забери... И пришедший вдруг туманной вспышкой образ человека, светлого, как небо, красивого, голубоглазого, стало последним воспоминанием перед тем, как земля ушла из под ног.*

- Его дланью.

*И палач опустил рубильник, и под ногами Марф ушел пол, веревка натянулась на шее, и тела повисли на петлях, забившись в удушье и конвульсиях, брыкаясь в последних предсмертных судорогах Избавления от мучений, страданий, несправедливости настоящей теократической страны.
Аманда закричала, крепко зажмурившись, когда пол под ней дрогнул, и сердце в ужасе трпыхнулось так сильно, что почти выскочило из грудины, пробивалось в голову, у нее лопнули сосуды глаз, сделавшиеся кроваво-красными, а лицо пунцовым, покрытым испариной. Она пошатнулась, не понимая того, что все еще стояла на ногах, а Кассандра, Тесс, казненные трепыхались рядом, уже избавленные... уже не живые. И лицо Аманды отразило такой дикий животный ужас, что кажется она сошла с ума в этот момент, а голова уже ничего не соображала, когда сама едва не повисла на петле на обмякших ногах, в животном шоке не понимая, почему она еще жива. Что-то не сработало, и сейчас все произойдет снова. Как казнь через отрубление головы, когда меч не сразу рассекает позвоночник, а палач рубит, и рубит, и рубит. Аманда рыдала так горько и надрывно, крепко зажмурившись, не понимая ничего, не слыша, не соображая, только лицо несчастной Кассандры, качающейся на петле, только ее отчаявшиеся напуганные глаза и ее... смерть.*

Цитата :

- Его дланью.

*Ник тихо охнул, едва заметно дернулся, а во взгляде его появился такой звериный ужас, что его едва не вырвало. Перед глазами потемнело, кровь прилила к голове так сильно, что он весь покраснел. Пульс зашкалил высоко за сотку, когда увидел, как под ногами обреченных девушек дрогнул пол. Зажмурился. Чтобы не видеть, как та девушка, что показалась ему самой достойной среди прочих распутниц... сейчас за свой грех отправится на искупление к господу.
Эйдан не пошевелился. На его лице не дрогнул ни один мускул, когда он невидящим, ненавидящим взглядом твердо устремлялся на эшафот в моменте, в которым Аманда прощалась с жизнью. Его сердце заледенело. Обратилось в камень, замерло, перестав биться на какие-то мгновения. Когда к нему опять так остро пришлось осознание... что он проeбaлся. Снова. Как только в его жизни обретался хотя бы какой-то мимолетный смысл, он шел в пустоту. Вот и сейчас, как только он хотя бы на сотую долю посмел проникнуться к бедной, несчастной, потерянной девочке, так напоминавшей ему Алексис и себя самого беспамятного, она умерла. Погибла жуткой страшной смертью.
И когда этого не произошло, Эйдан не сразу уловил... почему. Как только Кассандра и вторая Марфа, истошно забились в петле, хрипя и судорожно болтая в воздухе ногами, цепляясь за жизнь своими последними тщетными конвульсиями, он увидел, что пол под Амандой лишь дрогнул, не открывшись. Не сработал механизм? Произошла осечка? При мысли, что сейчас они попытаются снова... и ему опять предстоит пережить этот гребаный, дикий... парализовавший его момент потери, Эйдана замутило по-страшному. Но в Галааде не бывало осечек. Это он понял, когда внезапно на эшафот стала подниматься одна из Теток. Когда та остановилась возле еще живой Аманды, он вдруг почувствовал, как же сильно у него тряслись руки. Как сильно... как уже давно не бывало. И когда Тетка заговорила, остановившись возле едва стоявшей на ногах и еле живой от страха Аманды, Эйдан уставился на нее неотрывно, со скрытой, такой свирепой ненавистью, что если бы его глаза могли испепелять, от той бы сейчас не осталось даже праха*

- Помните всегда: прощение – это власть. Умолять о нем – власть, и отказывать в нем, и его даровать – власть; быть может, величайшая... Сегодня всем нам открылось прощение! Искусство, подвластное немногим. Но! Господь добрый и всепрощающий, он поведет вас дорогой искушений, но если вы сумеете противостоять этому, вам откроется большее...

*Он не понимал к чему и перед кем она вела эти речи. Но как только нашел в себе силы обернуться, то увидел за своей спиной, за спинами других Хранителей - выстроенных в несколько рядов... Служанок. Они стояли все потупив лица, скрытые этими долбанными "крылышками", на всех были надеты намордники, такие же, как на Аманде, и они слушали... Это было представление. Для них. Не для Аманды. С ней все, видимо, было давно решено.*

- Узрите милосердие господне! Эта... *показалось, что слово далось ей с трудом* Девушка согрешила. Она... Она избавилась от ребенка!!! *в толпе и даже среди Хранителей послышался гул, вой, полный театрального ужаса* Но бог дал ей благо - плодиться. А она... эта неразумная и заблудшая в тени пороков Марфа, не использовала его. Теперь же, когда в нашем мире настали такие тяжелые времена... Мы не Избавляем, мы даем право искупиться. И она искупит свой грех!

*закончив речь, Тетка кивнула, и к несчастной Аманде подошли два Хранителя, принявшиеся отвязывать ее. Эйдан соображал медленно. В силу пережитого стресса, от того, что в целом не понимал в большинстве какого хера тут творилось. И только когда девушку, едва перебиравшую ногами, находившуюся в полубессознательном состоянии... перепачкавшуюся от страха, стали утаскивать с эшафота, оставив болтаться на нем лишь уже мертвых Кассандру и вторую Марфу, он кажется, понял. Сука. Хвала мать твою... Тебя сделают Служанкой. И кажется, его еще не отпустило, потому что посетили какие-то дикие мысли о том, что... Это же еще ничего. Она жива... Она осталась жива. Она не станет больше работать, прислуживая шлюхам и похотливым Командорам. Она... Станет рожать для них. Станет свиноматкой, в которую они будут тоннами сливать свою стирильную сперму в бесконечной надежде, что та вновь забеременеет. А может, и забеременеет. И это будет новый для нее очередной калейдоскоп тошнотворной карусели.
Сердце его билось все так же неистово, когда часто дыша, на едва отпускавших его нервах, Эйдан проследил взглядом за тем, как Аманду уволокли куда-то в один из подъехавших красных фургонов из Центра Леи и Рахиль. Ну вот и все. Представление было окончено. Он сглотнул горечь во рту, ощущая, что сам едва стоял на ногах. И быть может, пошатнулся бы, вызвав всеобщее порицание за слабость, если бы первым это не сделал молодой Хранитель, стоявший рядом.
Как только Ник увидел, понял и до конца осознал, что Аманда осталась жива, что ее теперь сделают Служанкой, что ее забрали... Перед глазами у него потемнело, и он рухнул в обморок прямо под ноги Эйдана.
Ну вот и хвала. Только этого ему сейчас не хватало поднимать и приводить в чувство особо трепетных юнцов, что пожелали служить этому гребаному государству, но не рассчитали свои психические возможности. И Эйдан просто переступил через парня, оправив на себе куртку и, подняв воротник повыше, чтобы не задувал ветер в шею, направился к машине. Сегодня в нем очередной раз что-то лопнуло. Треснуло. Сломалось. В очередной. Но не переломило его.
Хвала мать твою. Снова.*

*Почти целый месяц пребывания Аманды в новом доме, где служил и сам, стал для него самым ярко-впечатлительным временем за всю историю, как в его жизни и не только случился Галаад. Ему... нравилась эта девушка. Отрицать и спасаться бегством от чувств было уже бесполезно. Ник влюбился. Так слепо, отчаянно, безнадежно. Всё он понимал и знал, что у них не было и не будет будущего. Что оба они служат на благо страны и никак не могли бы пересечься судьбами. Аманда искупала свои грехи, а он шел по дороге, которая быть может, в последующем могла бы преподнести ему настоящую жену и даже детей. Вот только думать и представлять такое ему было тяжко. И не потому что не хотел бы, хотел, потому что девушка, так сильно проникшая в его сердце, никогда бы не стала ему супругой. Ее доля - рожать государству потомство, его - служить так верно, как только мог. Что он и делал, порой лишь во снах или фантазиях, которые изо всех сил пытался обрубать на корню, он мечтал... о том, что они с Амандой могли бы в другой жизни стать праведной, истиной эконосемьей.
Сегодня ему было поручено сопроводить ее в магазин, что он и сделал. Они неспешно шли по дороге, ведущей в центр города, где девушке было велено закупить определенные продукты. Стояла жаркая, безоблачная погода. Он шел чуть поодаль, хмуро глядя ей в спину и... зачем-то думая о том, что уже на следующей неделе у нее опять состоятся Церемонии... если прошлые не принесут результата. Его пока не было. И миссис Уайт очень сердилась. Успевал уловить это, иногда становясь невольным свидетелем ее неблагостных разговоров с Марфой Одеттой. Она не нравилась Нику. Она была груба, остра на язык, жадна до простой кружки молока и от ее взгляда... У него крутило живот.
Церемонии. Одно это слово, некогда казавшееся ему каким-то священным и благодетельным, теперь вызывало неприязнь. Почему? От того, что этот Командор, который сам без году неделя стал таковым, делал с... Амандой. Уже никакая святая цель не казалась Нику уж такой и святой, если... если таковое делали с девушкой, которая занимала все его мысли и... желания. Желания... Он был молод, невинен, и гормоны, невыплеснутые еще ни разу за его двадцатилетнюю жизнь, измучивали его ночными поллюциями и жарким воображением. Проклинал себя за это, но ничего уже не мог поделать. Логанова... стала его проклятием. Его инакомысленным грехом. И Ник горел в аду.
Слишком задумавшись, не заметил, как они с Амандой слишком близко подошли к дороге. И судя по всему, та задумалась тоже, потому что едва не ступила прямо под колеса проезжавшего мимо автомобиля. Ник рванул вперед, и успех схватить девушку за локоть, дернул ее обратно на себя. Та ударилась невольно спиной о его грудь. И о дьявол! Как дико это отозвалось во всем его теле! Господи, пощади... всемогущий Создатель. Просипел*

- Тебе... надо быть осторожнее. Вдруг ты... уже зачала. *выдал этот факт почти что сердито. Сам не зная почему и на кого. Выдохнул. И отпустил Аманду, сделав от нее шаг назад.*

- У тебя что... з-закружилась голова?.. *смотреть в ее лицо было просто невыносимо. Ее глаза... он тонул в них без остатка, захлебывался, хотел бы выплыть, но не мог! Опять разозлился... Но не на нее, на себя. На свою слабость и свое предательство перед такими мыслями. Так тяжело было... только мечтать о ней и ненавидеть себя за это.*

- Если тебе плохо, мы... можем вернуться.